читать дальшеЭти стихи о том, как лежат на земле камни, простые камни, половина которых не видит солнца, простые камни серого цвета, простые камни,-- камни без эпитафий.
Камни, принимающие нашу поступь,1 белые под солнцем, а ночью камни подобны крупным глазам рыбы, камни, перемалывающие нашу поступь,-- вечные жернова вечного хлеба.
Камни, на которых напишут: "свобода". Камни, которыми однажды вымостят дорогу. Камни, из которых построят тюрьмы, или камни, которые останутся неподвижны, словно камни, не вызывающие ассоциаций.
Так лежат на земле камни, простые камни, напоминающие затылки, простые камни,-- камни без эпитафий. (1958)
Только пепел знает, что значит сгореть дотла
читать дальшеТолько пепел знает, что значит сгореть дотла. Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперед: не все уносимо ветром, не все метла, широко забирая по двору, подберет. Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени под скамьей, куда угол проникнуть лучу не даст. И слежимся в обнимку с грязью, считая дни, в перегной, в осадок, в культурный пласт. Замаравши совок, археолог разинет пасть отрыгнуть; но его открытие прогремит на весь мир, как зарытая в землю страсть, как обратная версия пирамид. "Падаль!" выдохнет он, обхватив живот, но окажется дальше от нас, чем земля от птиц, потому что падаль - свобода от клеток, свобода от целого: апофеоз частиц.
Коньяк в графине - цвета янтаря
читать дальшеКоньяк в графине - цвета янтаря, что, в общем, для Литвы симптоматично. Коньяк вас превращает в бунтаря. Что не практично. Да, но романтично. Он сильно обрубает якоря всему, что неподвижно и статично.
Конец сезона. Столики вверх дном. Ликуют белки, шишками насытясь. Храпит в буфете русский агроном, как свыкшийся с распутицею витязь. Фонтан журчит, и где-то за окном милуются Юрате и Каститис.
Пустые пляжи чайками живут. На солнце сохнут пестрые кабины. За дюнами транзисторы ревут и кашляют курляндские камины. Каштаны в лужах сморщенных плывут почти как гальванические мины.
К чему вся метрополия глуха, то в дюжине провинций переняли. Поет апостол рачьего стиха в своем невразумительном журнале. И слепок первородного греха свой образ тиражирует в канале.
Страна, эпоха - плюнь и разотри! На волнах пляшет пограничный катер. Когда часы показывают "три", слышны, хоть заплыви за дебаркадер, колокола костела. А внутри на муки Сына смотрит Богоматерь.
И если жить той жизнью, где пути действительно расходятся, где фланги, бесстыдно обнажаясь до кости, заводят разговор о бумеранге, то в мире места лучше не найти осенней, всеми брошенной Паланги.
Ни русских, ни евреев. Через весь огромный пляж двухлетний археолог, ушедший в свою собственную спесь, бредет, зажав фаянсовый осколок. И если сердце разорвется здесь, то по-литовски писанный некролог
не превзойдет наклейки с коробка, где брякают оставшиеся спички. И солнце, наподобье колобка, зайдет, на удивление синичке на миг за кучевые облака для траура, а может, по привычке.
Лишь море будет рокотать, скорбя безлично - как бывает у артистов. Паланга будет, кашляя, сопя, прислушиваться к ветру, что неистов, и молча пропускать через себя республиканских велосипедистов.
читать дальшеЯ ненавижу свет Однообразных звезд. Здравствуй, мой давний бред,- Башни стрельчатый рост!
Кружевом, камень, будь И паутиной стань, Неба пустую грудь Тонкой иглою рань!
Будет и мой черед - Чую размах крыла. Так - но куда уйдет Мысли живой стрела?
Или свой путь и срок Я, исчерпав, вернусь: Там - я любить не мог, Здесь - я любить боюсь...
Я наравне с другими хочу тебе служить...
читать дальшеЯ наравне с другими Хочу тебе служить, От ревности сухими Губами ворожить. Не утоляет слово Мне пересохших уст, И без тебя мне снова Дремучий воздух пуст.
Я больше не ревную, Но я тебя хочу, И сам себя несу я, Как жертву палачу. Тебя не назову я Ни радость, ни любовь. На дикую, чужую Мне подменили кровь.
Еще одно мгновенье, И я скажу тебе, Не радость, а мученье Я нахожу в тебе. И, словно преступленье, Меня к тебе влечет Искусанный в смятеньи Вишневый нежный рот.
Вернись ко мне скорее, Мне страшно без тебя, Я никогда сильнее Не чувствовал тебя, И все, чего хочу я, Я вижу наяву. Я больше не ревную, Но я тебя зову.
В морозном воздухе...
читать дальшеВ морозном воздухе растаял легкий дым, И я, печальною свободою томим, Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне, Исчезнуть навсегда, но суждено идти мне
По снежной улице, в вечерний этот час Собачий слышен лай и запад не погас, И попадаются прохожие навстречу. Не говори со мной! Что я тебе отвечу?
Мне холодно. Прозрачная весна...
читать дальшеМне холодно. Прозрачная весна В зеленый пух Петрополь одевает, Но, как медуза, невская волна Мне отвращенье легкое внушает. По набережной северной реки Автомобилей мчатся светляки, Летят стрекозы и жуки стальные, Мерцают звезд булавки золотые, Но никакие звезды не убьют Морской воды тяжелый изумруд.
Дикий день. Для начала: не обошлось без фейлов. Желязны обозвали ЖелязнЫ, это как вообще так ударение поставить можно? Далее. Оказывается, результаты моей аттестации пришли ещё четыре дня назад, но никто не потрудился мне об этом сообщить. Напарница спрашивала, ей сказали, мол, ничего не пришло. И начальство продолжает попытки рассорить наши смены, непонятно, зачем. Ударился сегодня плечом об крюк, на который товар вешают, ДВАЖДЫ одним и тем же местом, болит дико до сих пор, рука слушается крайне неохотно. Ошпарил другую руку паром, когда еду разогревал. Приложился головой о дверь маршрутки. А ещё в меня кинули мужиком. Его выволокли из маршрутки, врезали ему и швырнули в меня. Круче только тот момент, когда меня неделю назад едва с перрона метро не столкнули, я едва машинально уцепиться успел. Весёлый был день. А ещё у нас включился посреди рабочего дня динамик, по которому в торговом центре объявления делают, и оттуда раздался сосредоточенный приглушённый голос на весь магазин: «Сука. Сука. Сука». истерика была знатная. Ненавижу кретинов. Обычно их несколько человек за день, а сегодня шли просто толпами, и всем подай да принеси, все цари-горохи. Но ещё больше я ненавижу даунов в нашем начальстве в Москве, по вине которого мы полдня таскали туда-сюда тяжеленные книги по всем отделам, сто раз переставляя и фотографируя. Отстой.
Последний роман тетралогии «Страж». Эту книгу ждали долго. Не столь долго, как перумовскую «Гибель Богов-2», конечно, и тем не менее, ожидание было напряжённым. Было очень страшно: а вдруг господин Пехов сольётся, вдруг не вытянет, вдруг разочарует? Я вижу много восторгов по поводу этой книги и мне даже немного неловко портить всеобщую эйфорию, но я таки разочарован. Про язык молчу, уже стоит смириться с косноязычностью А. Пехова и его кривым текстом с редкими, проглядывающими сквозь песок жемчужинами красивых описаний. Молчу про совершенно слитую гертруду, которая просто никакая, бесцветная, ужасающе скучная и шаблонная. Молчу про сходство пары Серый-Ласка и Людвиг-Гертруда. В первой книге Людвиг был хоть чуточку самобытен, к книге четвёртой от личности не осталось и следа, он делает то, чего хочет автор, границы его личности окончательно стёрлись и размазались по сюжету. Людвиг стал таким же «никаким», как Гертруда. Тронула участь Мириам. И очень хорошо, что А. Пехов оставил всё за завесой тени, тем сильнее цепляет. И, конечно же, невероятно зацепил Проповедник. Персонаж, которым я всё же проникся и который единственный оказался почтён достойным финалом. Пугало... Пугало, моё любимое, чудесное Пугало. И всё-таки тебя слили. Слили безбожно. Нет, сама идея была неплоха, по-своему оригинальна, но вот исполнение очень подкачало. А. Пехову. на мой взгляд, сильно не хватило мастерства для того, чтобы вывезти такую идею на достойный уровень. Схематичность его текстов убила на корню возможность прочувствовать историю Пугала. Тот самый неловкий момент, как говорится, когда хочется сделать вид, что ничего не читал и что завеса тайны всё ещё реет над персонажем. Слишком уж за уши притянуто. Мотивации никакой, хромает на обе ноги. Единственным моментом, понравившимся с участием пугала, была сцена, где Людвиг указал ему на Тёмного Кузнеца. Это сильно. В целом, как и ожидал, А. Пехов не выехал. Жаль. С куда большей радостью я бы ошибся в своих ожиданиях.
Сегодня в магазине попросили прекрасное: «Сто лет одиночества в сети». Для тех, кто в танке не в курсе: Габриэль Гарсиа Маркес, «Сто лет одиночества» и Януш Вишневский, «Одиночество в сети».
Третью книгу цикла «Отблески Этерны» я мучил непростительно долго. Затянуто, местами интересно, но по большей части — скучно. Морской бой в самом начале читался мною дольше, чем вся остальная книга. Куча бессмыслицы, а само сражение вполне можно было сократить втрое без потерь. Рокэ Алва начинает потихоньку надоедать своей неуязвимостью. За две военные кампании и за три книги он даже ранения серьёзного не получил, я уж молчу о том, что он ухитряется один выстоять против многих противников. Назовём это условно Фесс-мод — тот тоже грешил подобной терминаторовостью. Ну а Ричард по-прежнему вызывает только лютое желание дать ему по мозгам, раз уж никто больше не в состоянии. Только Робер радует по-прежнему — единственный адекватный и интересный персонаж, да ещё и оказавшийся в сложной ситуации, хотя выходящий из подобных ситуаций порой крайне нелогичными и откровенно глупыми способами. Зачем такие длинные описания от лиц второстепенных персонажей, я не совсем понял. В их "главах" ровным счётом ничего особо связанного с сюжетом, за редким исключением, а раскрыть персонажей для дальнейшего ввода их в игру, можно было и как-то покомпактнее, а не растекаясь мыслью по бумаге. Бумага-то всё стерпит, читатель — не всегда. Особо даже сказать нечего. Были моменты особо зацепившие и интересные, вот из них и нужно было книгу составлять, но тогда она вышла бы раза в три короче, а ведь кирпич на полке вместо худосочной книжечки — это солиднее, и не важно, что в тексте — каша. Немного разочарован: ждал развития и накала страстей. накал получил, развитие — нет, а такой большой текст грешно топить в подобном болоте.
О прекрасном. Вчерашний день был полон сюрпризов от покупателей. Молодая девушка, с виду вся такая умная и интеллигентная, попросила «Божественную комедию» ДантИ. Не знаю, где она углядела букву «и». Потом пришли и попросил «Бедную Лизу» авторством Лермонтова. Стало немного жаль Карамзина. Но добила меня просьба показать, где стоит «Гордость и ПЕРЕубеждение».
Спойлеры и исключительно субъективное мнение. Этой книгой некоторые личности интриговали меня долго, а я маялся в предвкушении, гадая: что же в ней особенного, зацепит ли она меня или же я останусь разочарован. Для начала, буквально пара фраз о названии. Название — это отражение финала, оно как будто завершающий штрих, ведь дело вовсе не в бабочках. Так и бывает: сперва гоняешься за чем-то единственным, прекрасным, удивительным, думаешь только об этом, отдаёшь всего себя. А потом, когда это портится или когда оказывается у тебя, начинаешь искать новый экземпляр, а потом новый, и новый. Герой ведь не был маньяком, и именно Миранда сделала его таким. Он стоял на краю пропасти, за шаг до падения, и Миранда толкнула его в спину, и он упал, и произведение оборвалось на той высокой пронзительной ноте, когда Фредерик рухнул вниз. Весь текст прописан от первого лица. Знаю, есть личности, почему-то не переваривающие повествования от первого лица, но в произведениях подобного плана это — идеальное решение. Только как бы излагая мысли персонажа на бумагу, можно избежать авторской оценки и позволить читателю полностью прочувствовать весь хаос, творящийся в головах героев. Стоит отметить и прекрасную стилизацию — лишь талантливый писатель может стилизовать текст под не очень грамотный, обрывочный и прочее так, что никто не подумает: «Ага, он сам малограмотен», ведь под покрывалом этой стилизации всё равно ощущается красивый язык. Многие сравнения и описания настолько яркие и сочные, что хочется перечитывать по нескольку раз и выписывать в цитатник не ради смысла, а ради красоты формы. Персонажи. Они в «Коллекционере» настолько неоднозначны, что рассуждать о них можно часами, а отношение к ним способно меняться с каждой прочитанной страницей. Начну с Миранды, девушка-бабочка, ставшая первым, возможно, самым ярким, экземпляром коллекции Фредерика. Потрясающий образец лицемерия, нарциссизма, юношеского максимализма и снобизма. Она презирает серое большинство, хотя сама слеплена из того же теста. Она — серая, как и Фредерик, и единственное её отличие, поднимающее её над Фредериком — образование. Она кичится своей якобы способностью понимать искусство, своей добродетелью, да и самой собой — тоже. Но она пустышка, потому что, как верно заметил Ч.В., полюбить она неспособна, пусть и с оговоркой "возможно", а любое искусство рождается из любви и сопутствующим ей чувствам. А Миранда даже ненавидеть неспособна, в ней есть только серая жалость. Она — самая настоящая бабочка. Бабочки летят на огонь — яркий, красивый, и Миранда летит на внешнюю красоту. Пусть даже и понимает, что неправа, и всё равно продолжает лететь. Испытание роскошью она не выдержала, сломалась и продалась, как бы ни пыталась себя оправдывать, да и все её оправдания выглядят сухими, поверхностными, словно она просто знает, что это неправильно и что нужно написать, как всё это плохо, но не осознаёт до конца. Единственное, что подкупает в ней — отчаянная жажда жить. Миранда, по-сути, не виновата в том, что она — такая, такой её сделали воспитание, образование, круг её общения. Но если в человеке есть глубина, то она никуда не денется, ни под каким воспитанием, а у Миранды этой глубины нет. Она мыслит абстрактными категориями, повторяет чужие слова, словно попугай, и своё мнение у неё проскальзывает не так уж часто. У Миранды есть крылья, но высоко взлететь она не может, вот и кружит, как бабочка, над землёй, а не летает в вышине, как птица. И я с трудом могу поверить в то, что Миранде двадцать лет. Я бы дал ей не больше семнадцати. Ч.В. Персонаж, с мнением о котором я так и не определился. Он слишком много судит, слишком много и показушно рассуждает, и вместе с тем есть в нём что-то. Даже сказать больше нечего. Фредерик. Воплощение абсолютной пустоты. Он не серый, как Миранда, он бесцветный. Не удивительно, что он так цеплялся за Миранду и выдуманную им самим любовь — как он сам сказал, больше у него и нет ничего. Моё отношение к нему колебалось от сочувствия (ведь он, так же, как и Миранда. не виноват, по большей части) до непонимания, но финал всё перечеркнул, оставив только отвращение. Он, словно трусливый хорёк, бегал туда-сюда, не в силах привести «любимой» женщине врача. Думаю, он хотел, чтобы она умерла. Может, желал освободиться от её влияния на себя, может, сам не хотел жить и жаждал для себя трагической кончины рядом с её телом. Но горе его не было долгим, потому что любви-то он не испытывал, только болезненную одержимость, вызванную страхом остаться совсем одному. Читал, в общем-то, с интересом, но без особых эмоций, не считая нагрянувшей рефлексии после всех рассуждений на тему искусства, но финал стоит всего прочитанного. Очень болезненный финал: Миранда хотела жить, так хотела, что готова была на всё, но не смогла. Фредерик так хотел, чтобы его полюбили, но в решающий момент трусливо поджал хвост. Он хотел доказать Миранде свою любовь, но на деле только сорил деньгами. Деньги были его единственным доказательством. Явсёсказал. Вернее, не всё, конечно, но уж слишком много мыслей осталось, чтобы всё это тщательно сформулировать.
Внезапно узнал, что Nightwish снова сменили вокалистку. Столь яро нелюбимая мною Анетт Ользон ушла, её временно заменила Флёр Янсон, бывшая вокалистка нежно любимой мною группы After Forever. Смешанные чувства. С одной стороны, Флёр ведёт себя на сцене кардинально отлично от Тарьи. Тарья была сдержано-утончённой, аристократичной, немного отстранённой и этим завораживающей, а Флёр — типичный металлист, машет волосами, одевается в кожу, сверкает кучей пирсинга. Лирике Nightwish такой стиль совершенно не подходит. Но голос у неё чудесный, на порядок выше голоса Анетт. Очень хочется, чтобы её оставили и чтобы Nightwish записали новый альбом с Флёр, а не с очередной эстрадной певицей.
1. «Журавль в небе». Отлично видит перспективы, возможности. То, что сделано, всегда кажется ему малозначительным по сравнению с открывающимися перспективами, от которых отказаться невозможно, а исчерпать нельзя. Научную работу не склонен публиковать бесконечно, считая, что главные результаты — впереди. Живёт ради будущего, отсутствие признания до поры до времени его не смущает. Занимается тем, что интересно, а не тем, что выгодно.
2. «Подзарядка». Нуждается в постоянном эмоциональном подъёме, азарте. Для этого ему нужна непрерывная сенсорноэмоциональная «подкачка». Сам её обеспечить не может, сильно зависит поэтому от окружения. Если рядом нет дуала, питающего его впечатлениями, положительными эмоциями, скисает, теряет работоспособность и вкус к жизни. Иногда вместо одного дуала контактирует с большим количеством приятелей, ведёт активную общественную деятельность, создаёт клубы или научные школы.
3. «Руководитель». Хороший организатор, потому что видит потенциальные возможности людей и ситуаций. Нуждается в оправдании: почему именно он у власти — критическая ситуация, в которой никто другой не справится (Черчилль стал премьер-министром в тяжелейший для Англии момент войны н не переизбран сразу по её завершении), выбор самых управляемых, назначение свыше. Начинает с разбора интересов подчинённых, старается сделать для них всё и лишь потом требует (Суворов).
4. «Слуга». Зависимость от эмоционального поля других выражается в крайней уступчивости, когда речь идёт о мелочах и быте. Тем более, что освободившееся при этом внимание может переключить на своё излюбленное занятие — постижение сути вещей и явлений. Не делит людей на своих и чужих. Всем старается быть одинаково полезен.
5. «Недифференцированностъ чувства». Считает, что все люди хорошие и добрые, все любят друг друга. Довольно смешон, когда ситуация требует инициативы в проявлении чувств, он в этом совершенно не разбирается.
6. «Опасность». Острые ощущения подзаряжают его так же, как добрые эмоции окружающих. Чем больше вокруг эмоций и паники, тем он активнее и увереннее. Запугать Дои Кихота нельзя — это приводит к обратному эффекту. С готовностью берёт на себя ответственность в критических ситуациях. Зато в мирных, спокойных условиях теряет уверенность в своём праве занимать ответственный пост. Не выносит конкуренции и уходит.
7. Любит фамильярность, но инициативы в этом не проявляет, ждёт её от других.
Наилучший партнёр в браке, дружбе, работе: Дюма.
Ваша квадра (четвёрка типов, в обществе представителей которых отношения налаживаются лучше всего): Дон Кихот, Дюма, Гюго, Робеспьер.
Ваша сильная черта: умение понять суть вещей, выдвинуть или поддержать перспективную идею. Не суетитесь, это вам не идёт. Не пытайтесь всё планировать — это у вас не получится. Мыслите и действуйте неторопливо, уверенно.
Развивайте волю, целеустремленность, собранность. Ставьте перед собой трудные цели и добивайтесь их достижения.
Описание Е. Филатовой
1. Мир полон загадок, таящих в себе необычайные возможности. Эти тайны могут быть разгаданы и возможности реализованы, если найти общие закономерности, лежащие в их основе.
2. Когда дело касается принципов, которые я исповедую, могу проявить стойкость, упорство и неуступчивость. Но эти принципы чаще не лежат для меня в сфере материальных благ.
3. Для меня очень важны в общении с людьми моральные критерии, многие считают их чересчур завышенными. Но, к сожалению, я не всегда могу почувствовать нюансы отношений людей друг к другу и ко мне.
Так и хочется просящим методики быстрого развития детей покупателям в книжном, где работаю, сказать: «Фуууу, Выготского читайте, мудилы». Но я же культурный человек. Типа. А ещё сон по пять-шесть часов — это уже норма. Почему-то мозг на написание работ активизируется именно ночью %)