Дэвид Геммел, «Нездешний»
«Нездешний» — первая книга дренайского цикла, заключительную трилогию которого мне подарили на день рождения и за которую я, наконец, решился взяться. Размеры немного пугают, но после Перумова у меня стойкий иммунитет к многокнижию.
Впечатления после прочтения простенького, на первый взгляд, произведения остались двойственные. С одной стороны — шаблонные типажи, штампы, рояли в кустах, вернее даже РОЯЛИЩИ, крайне незатейливый , местами излишне схематичный сюжет.
Но.
Сюжет и впрямь не блещет, здесь мне сказать нечего. Никаких изысков, никаких наворотов, словно Геммел просто конспектировал события, происходившие у него в голове. Ничего особо нестандартного в плане магии, мир не обрисован чётко, вернее, не обрисован вообще. Но персонажи! На них весь роман и выезжает. В характер священника-мистика я буквально влюбился, настолько грамотно и интересно Геммел подал его преображение, и настолько не притянутым за уши в угоду сюжету оно получилось. Читаешь и веришь, что подобные метаморфозы и в самом деле могут произойти с живым человеком. Нездешний, несмотря на всю свою шаблонность, вышел живым, со своим характером, своей историей, своей болью. Безумно понравилась и Даниаль, а ведь именно женские образы в фэнтези-произведениях зачастую страдают особенной картонностью.
Геммел на протяжении всего текста поднимал крайне занимательную тему священника и его религии. Что есть для мистика, поклявшегося не причинять вреда живым существам, нарушение своей клятвы во имя спасения жизни — грехом или жертвенностью, и, следовательно, великим благом? Геммел ухитрился втиснуть столь неоднозначную, сложную и интересную тему в такой незамысловатый текст, и не просто втиснуть, а грамотно подать и зацепить.
Не понравилась концовка — как будто итог компьютерной ролевой игры читаешь. Что произошло с тем-то и тем-то персонажем. Уж луче бы осталась завеса тайны вместо слитого финала.
Смешение мёда и дёгтя, но однозначно стоящее произведение, особенно на фоне современной шушеры, где сюжеты блещут, но сюжеты эти раскручивают вырезанные из бумаги люди.